Баратынский «отъезд» читать

Отъезд(Элегия)/»Прощай, отчизна непогоды»

Прощай, отчизна непогоды, Печальная страна, Где, дочь любимая природы, Безжизненна весна; Где солнце нехотя сияет, Где сосен вечный шум, И моря рёв, и всё питает Безумье мрачных дум; Где, отлучённый от отчизны Враждебною судьбой, Изнемогал без укоризны Изгнанник молодой; Где, позабыт молвой гремучей, Но всё душой пиит, Своею музою летучей Он не был позабыт! Теперь для сладкого свиданья Спешу к стране родной; В воображенье край изгнанья Последует за мной: И камней мшистые громады, И вид полей нагих, И вековые водопады, И шум угрюмый их! Я вспомню с тайным сладострастьем Пустынную страну, Где я в размолвке с тихим счастьем Провёл мою весну, Но где порою, житель неба, Наперекор судьбе, Не изменил питомец Феба

Ни музам, ни себе.

Другой вариант стиха

Прощай, отчизна непогоды, Угрюмая страна, Где мрачен вид нагой природы, Безжизненна весна; Где солнце пасмурно сияет, Где сосен вечный шум И моря рёв, — и всё питает Безумье мрачных дум; Где, отлучённый от отчизны Враждебною судьбой, Изнемогал без укоризны Изгнанник молодой; Где, шумным светом позабытой, Но всё душой пиит, Своею музой домовитой Он не был позабыт! Порой печальны песни были: Хвала, о Музы, вам — Вы, благосклонные, любили Внимать моим струнам! Теперь, для сладкого свиданья, Спешу к стране родной; В воображеньи край изгнанья Последует за мной: И камней мшистые громады, И вид полей нагих, И вековые водопады, И шум немолчный их… Я вспомню с грустным сладострастьем Печальную страну, Где я, в размолвке с милым счастьем, ПРовёл мою весну,- Но где, порой властитель неба, Наперекор Судьбе, НЕ изменил питомец Феба

Ни музам, ни себе.

Примечания

Отезд (Элегия). (Стр. 30). Впервые напечатано в „Соревнователе Просвещения и Благотворения“ 1821 г., ч. XV, стр. 236, вместе с другим стихотворением („Н. М. К“. — „Пора покинуть, милый друг“) под общим заглавием „Элегии“ и с подписью Е. Б. Вошло в издания 1827 (под заглавием „Отезд“, стр. 44—45) и 1835 гг. (без заглавия, стр. 112—113) с вариантами стихов (вариант 1)

Обратите внимание

В издании 1869 года (а также и во всех последующих) эта элегия читается под заглавием „Отъезд“.

В тетради Н. Л. Боратынской (Казанский архив) выпущены 25—28 стихи, и, сверх того, изменен третий стих:

Где на развалинах природы

П. А. Плетнев в своей статье „Финляндия в русской поэзии“ (Соч., т. I, стр. 445—456) выписывает это стихотворение, как эпилог жизни поэта в Финляндии, а Н. В. Путята (наброски биографии в бумагах И. Ѳ. Тютчева) видит в „Отезде“ выражение покорности судьбе.

Источник: http://baratynskiy.lit-info.ru/baratynskiy/stihi/otezd-proschaj-otchizna-nepogody.htm

Глава XVII. Осень 1828 г., зима 1829 г. и отъезд на Кавказ

Отъезд из С.-Петербурга в Маленники, деревню гг. Вульфов тотчас по окончании «Полтавы». — Посвящение поэмы, неизданные стихи «Я думал, сердце позабыло…». — В ноябре 1828 г. кончена последняя строфа «Онегина», тогда же «Анчар». — Мысли Пушкина становятся светлее и покойнее.

 — «Ответ Катенину», «Ответ Готовцевой», «Послание к Великопольскому», значение всех этих стихотворений. — Письмо к Дельвигу с анекдотом о сахарном Пушкине. — Письмо о деревенской жизни. — Возвращение в Петербург, утомление и нравственная усталость овладевают Пушкиным снова.

 — Мысль о «Годунове» и предисловии к нему.

Окончив «Полтаву», Пушкин тотчас же уехал из Петербурга, и притом в ясном состоянии духа, а 27 октября был уже в Тверской губернии, в деревне Маленники, принадлежавшей соседям Пушкина по Михайловскому — владетелям Тригорского. В этот день написано там посвящение поэмы:

Тебе… но голос музы тайной

Коснется ль слуха твоего? … —

c эпиграфом: «I love this sweet name» (люблю это нежное имя — англ.)[137]. 4 ноября 1828 г.

окончена там же последняя шуточная строфа VII главы «Онегина»; 9 ноября написан «Анчар»; за ним (10 ноября) «Ответ Катенину», о котором уже говорили; потом «Ответ Готовцевой», в весьма милых стихах упрекавшей Пушкина (см. «Северные цветы» на 1829 г.

) в непонимании женского достоинства, поводом к чему послужил, вероятно, отрывок из «Ев[гения] Онегина», напечатанный в «Московском вестнике» (1827, № XX) под названием «Женщины», а может быть, и несколько строк в «Мыслях и заметках» Пушкина 1828 г.

Ранее «Ответа Катенину» написано и веселое «Послание к В[еликопольскому], сочинителю «Сатиры на игроков», послание, не попавшее в полное собрание сочинений нашего автора, но напечатанное в «Северной пчеле» (1828 г., № 9), с выноской издателей: «Имени сочинителя сих стихов не подписываем: ex ungue leonem[138]»[139].

В поименованных произведениях нет и следов нравственного беспокойства, какие отличают его произведения, писанные весной и летом: они ясны и спокойны.

В дружеской переписке с Дельвигом, посылая ему свои стихотворения, Пушкин беззаботно шутит и рассказывает детский анекдот с удовольствием человека, готового веселиться при малейшем поводе: «Вот тебе в «Цветы» ответ Катенину вместо ответа Готовцевой, который не готов. Я совершенно разучился любезничать. Не знаю, долго ли останусь в здешнем краю.

Жду ответа от Баратынского. К новому году, вероятно, явлюсь к вам, в Чухляндию. Здесь мне очень весело. П[расковью] А[лександровну] я люблю душевно — жаль, что она хворает и не беспокоится. Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито — скажи это графу Х[востову]. П[етр] М[аркович] здесь повеселел и уморительно мил.

Важно

На днях было сборище у одного соседа, я должен был туда приехать. Дети его родственницы, балованные ребятишки, хотели непременно туда же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала тихонько от них убраться, но П[етр] М[аркович] их взбудоражил. Он к ним прибежал: дети, дети! мать вас обманывает; не ешьте черносливу, поезжайте с нею.

Там будет Пушкин — он весь сахарный… его разрежут, и всем вам будет по кусочку. Дети разревелись: не хотим чернослива, хотим Пушкина. Нечего делать, их повезли, и они сбежались ко мне, облизываясь, но увидев, что я не сахарный, а кожаный, — совсем опешили… Я толстею и поправляюсь в моем здоровье…».

В другом письме, следовавшем вскоре за этим, он повторяет, что весело ему и даже, противореча прежним своим признаниям, прибавляет, что душевно любит деревенскую жизнь. «Вот тебе ответ Готовцевой… Как ты находишь ces petits vers froids et coulants?..[140] Правда ли, что ты едешь зарыться в смоленской крупе? Видишь, какую ты кашу наварил.

Посылаешь меня за Баратынским, а сам и драла. Что мне с тобой делать? Здесь мне очень весело, ибо я деревенскую жизнь очень люблю. Здесь думают, что я приехал набирать строфы в «Онегина», и стращают мною ребят, как букою. А я езжу на пароме и играю в вист по 8 гривен роббер… Скажи это нашим… — я приеду к ним. Полно. Я что-то сегодня с тобою разоврался. 26 ноября 1828.

Что «Илиада» и что Гнедич?»

К новому 1829 году Пушкин явился в Петербург, но здесь опять покидает его то расположение духа, в каком видим его в деревне. Через два месяца по приезде утомление и какая-то нравственная усталость снова нападают на Пушкина. Он начинает томиться жаждой физической деятельности, которая всегда являлась у него как верный признак отсутствия деятельности духовной.

Единственной и постоянной мыслию его делается уже в это время издание «Годунова». Он пишет тогда известные свои письма о нем и сильно занят планом и сущностью предисловия, которое кажется ему совершенно необходимо для объяснения хроники. Мысль эта занимает его круглый год и не покидает в самом Арзруме, как увидим.

«Борис Годунов» явился, однако ж, только через год, к 1 января 1831 г.

[137]Может быть, к этому времени относятся следующее неизданное восьмистишие Пушкина:
Я думал, сердце позабылоСпособность легкую страдать.Я говорил: «Тому, что было,Уж не бывать, уж не бывать!* * *Прошли любовные печали,Смирились легкие мечты…Но вот опять затрепеталиПред мощной властью красоты!

[138]По когтям узнают льва (лат.).

[139]Выписываем здесь эту шутку, которая, впрочем, относится к началу 1828 года, а не к концу его, в котором мы находимся. Любопытно, как добродушно высказывалось веселое расположение духа в поэте.
Послание к В[еликопольскому], сочинителю «Сатиры на игроков».

Так элегическую лируТы променял, наш моралист,На благочинную сатиру?Хвалю поэта — дельно миру!Ему полезен розги свист.Мне жалок очень твой Арист.С каким усердьем он (молился)И как несчастливо играл!Вот молодежь: погорячился,Продулся весь и так пропал!Дамон твой человек ужасный.

Забудь его опасный дом,Где, впрочем, сознаюся в том,Мой друг, ты вел себя прекрасно:Ты никому там не мешал,Эраста нежно утешал,Давал полезные советыИ ни рубля не проиграл.Люблю; вот каковы поэты!А то, уча безумный свет,Порой грешит и проповедник.

Послушай, Персиев наследник,Рассказ мой:Некто мой сосед,В томленьях благородной жажды,Хлебнув кастальских вод бокал,На игроков, как ты, однаждыСатиру злую написал.И другу с жаром прочитал.

Ему в ответ его приятельВзял карты, молча стасовал,Дал снять, и нравственный писательВсю ночь, увы, понтировал!Тебе знаком ли сей проказник?Но встреча с ним была б мне праздник:Я с ним готов всю ночь не спать,И до полдневного сияньяЧитать моральные посланьяИ проигрыш его писать.Послание относилось к г-ну Великопольскому, издавшему в Москве в 1828 году книжку «К Эрасту, сатира на игроков».

[140]Эти холодные и гладенькие стишки (фр.).

Оглавление
← Глава XVI. Зима 1827–1828 гг. и «Полтава»
→ Глава XVIII. «Путешествие в Арзрум» 1829 г. и кавказские стихотворения

Источник: http://indbooks.in/mirror7.ru/?p=103667

«Разлука» Б. Пастернак

«Разлука» Борис Пастернак

С порога смотрит человек,
Не узнавая дома.
Ее отъезд был как побег.

Везде следы разгрома.

Повсюду в комнатах хаос.
Он меры разоренья
Не замечает из-за слез

И приступа мигрени.

В ушах с утра какой-то шум.
Он в памяти иль грезит?
И почему ему на ум

Все мысль о море лезет?

Когда сквозь иней на окне
Не видно света божья,
Безвыходность тоски вдвойне

С пустыней моря схожа.

Она была так дорога
Ему чертой любою,
Как моря близки берега

Всей линией прибоя.

Как затопляет камыши
Волненье после шторма,
Ушли на дно его души

Ее черты и формы.

В года мытарств, во времена
Немыслимого быта
Она волной судьбы со дна

Была к нему прибита.

Среди препятствий без числа,
Опасности минуя,
Волна несла ее, несла

И пригнала вплотную.

И вот теперь ее отъезд,
Насильственный, быть может!
Разлука их обоих съест,

Тоска с костями сгложет.

И человек глядит кругом:
Она в момент ухода
Все выворотила вверх дном

Из ящиков комода.

Он бродит и до темноты
Укладывает в ящик
Раскиданные лоскуты

И выкройки образчик.

И, наколовшись об шитье
С невынутой иголкой,
Внезапно видит всю ее

И плачет втихомолку.

В период с 1945 по 1955 год Пастернак работал над романом «Доктор Живаго», который стал его главным прозаическим произведением. Книга удостоилась Нобелевской премии по литературе, за которую писатель подвергся жестокой травле со стороны советских властей. Фактически гонения, начавшиеся в 1958-ом, привели Бориса Леонидовича к смерти – он скончался от рака легкого в 1960-ом.

Читайте также:  Стихи на весеннюю тему для детей 5-7 лет

В конце романа располагается тетрадь с двадцатью пятью стихотворениями, написанными центральным героем – Юрием Андреевичем Живаго. Одно из них – «Разлука».

Оно выступает в качестве своеобразного отражения событий, произошедших в жизни доктора и описанных в четырнадцатой части «Опять в Варыкине». Согласно книге, Живаго приходится расстаться с Ларой – главной любовью в его жизни.

Совет

После этого существование Юрия Андреевича теряет всякий смысл, и он практически тихо сходит с ума.

В стихотворении «Разлука» Пастернак развивает несколько тем. Основная – любовная. Лирический герой с удивительной теплотой и нежностью вспоминает покинувшую его женщину. Он растерян, потерян, обескуражен.

Слезы, приступ мигрени, шум в ушах, внезапно пришедшая в голову мысль о море – Борис Леонидович подбирает емкие и четкие детали, помогающие читателям представить душевное смятение мужчины, потерявшего возлюбленную. Герой пытается отвлечься, занимаясь механической работой. До темноты он бродит по разоренному жилищу, укладывая «в ящик раскиданные лоскуты и выкройки образчик».

Но скрыться от произошедшей трагедии оказывается нелегко. Сущая мелочь – укол иголкой, оставшейся в шитье, – возвращает его к неприглядной реальности, вызывает из памяти образ дорогой женщины.

Второй немаловажный мотив – насильственное расторжение людей, которые любят друг друга:
Разлука их обоих съест,
Тоска с костями сгложет.

Здесь происходит переплетение с темой рока. Именно благодаря судьбе герои оказываются вместе во время для России страшное, тяжелое, полное страданий и невзгод.

По сюжету романа, Лара и Юрий Андреевич сходятся и расходятся несколько раз. Некоторые критики даже обвиняли Пастернака в том, что встречи Живаго и Антиповой носят фантастический характер, и в реальной жизни подобные события вряд ли могли бы произойти. Судьба предстает в романе как безжалостная стихия.

Постоянно сводя героев, она в итоге все-таки разлучает их, навсегда лишает возможности стать счастливыми.

Источник: https://pishi-stihi.ru/razluka-pasternak.html

Онлайн чтение книги Боратынский ОПЫТ КРАТКОЙ ЛЕТОПИСИ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА Е. А. БОРАТЫНСКОГО. 1800–1826, МАРТ

Некоторые сведения в данном «Опыте» сопровождаются указанием (в скобках, курсивом) страниц повести, на которых или в примечаниях к которым обоснованы датировки, либо даны отсылки к изданиям и архивным фондам, откуда сведения почерпнуты.

Со знаком вопроса зафиксированы предполагаемые даты и факты, достоверность которых не удалось проверить.

В сведениях о журнальных и альманашных публикациях сочинений Боратынского после указания страниц, на которых напечатано произведение, курсивом приводится подпись Боратынского под текстом.

1800.

Обратите внимание

ФЕВРАЛЬ, 19: в с. Вяжля Кирсановского у. Тамбовской губ. в семье Абрама Андр. и Александры Фед. Боратынских р. первенец — Евгений.

МАРТ, 7 или 8: Б. крещен в церкви с. Вяжля (с. 44).

1801: Боратынские живут в Вяжле. ФЕВРАЛЬ — нач. МАРТА(?): р. сестра Б. — София.

1802: Боратынские живут в Вяжле. ФЕВРАЛЬ, 12: р. брат Б. — Ираклий. ОСЕНЬ: раздел Вяжли между Абрамом Андр. и его братьями (с. 48).

1803–1804: Абрам Андр., купив дом, ставит его «в пяти верстах» от прежнего — в Маре (с. 50). С ВЕСНЫ-ЛЕТА 1804 (?): Боратынские живут в Маре. Абрам Андр. выбран губерн. предводителем тамбовского дворянства. (до нач. 1807); Б. «уже читает по-французски» (с. 50).

1805: Боратынские в Маре. Б. «уже выучился грамоте и теперь пишет» (с. 55). ФЕВРАЛЬ: р. брат Б. — Лев (с. 55). СЕНТЯБРЬ, 23–24 или ОКТЯБРЬ, 23–24: Абрам Андр. едет в Тамбов и берет с собой Евгения до янв. 1806 (с. 56).

1806: Боратынские в Маре. АПРЕЛЬ-ИЮНЬ: р. брат Б. — Федор (с. 57–58). ОКТЯБРЬ, сер. месяца: отъезд родителей Б. в Пб. (с. 58) НОЯБРЬ, 5 и 16 (?): письма Б. к родителям в Пб. (с. 58).

1807. ФЕВРАЛЬ, до 5: возвращение родителей Б. в Мару (с. 59). МАЙ, 12: р. брат Б. — Сергей.

1808–1809: переезд Боратынских из Мары в Москву; живут в Кленниках (с. 65).

1809: Боратынские в Москве; р. сестра Б. — Наталия.

1810: Боратынские в Москве. МАРТ, 24: кончина Абрама Андреевича (с. 66). ИЮЛЬ, 12: р. сестра Б. — Варвара. СЕНТЯБРЬ, 7: Евгений и Ираклий Боратынские зачислены в Пажеский корпус с правом оставаться в семье (с. 66).

МАЙ-ИЮНЬ (?): переезд А.Ф.Боратынской с детьми и сестрой Е.Ф. Черепановой из Москвы в Мару (с. 67).

Важно

ВЕСНА: Б. отправлен из Мары в Пб. АПРЕЛЬ-МАЙ, нач.: Б. отдан в частный пансион (пастора Колленса?) для подготовки к поступлению в Паж. корпус.

АВГУСТ, 31: прошение П.А. Боратынского о принятии Б. в Паж. корпус (с. 72).

ОКТЯБРЬ, 9: Б. официально принят в пажи в 4-й класс (с. УЗ). ДЕКАБРЬ-ЯНВАРЬ 1813: первое письмо Б. к маменьке из Паж. корпуса (с. 78).

1813: Б. в Пб. — в Паж. корпусе. ОКТЯБРЬ, 18: награжден за успехи (с. 79).

1814: Б. в Пб. — в Паж. корпусе; оставлен в 3-м классе; ухудшаются его отношения с гувернерами и учителями. Частные занятия с учителем математики (с. 81). Мечта «стать автором»; сочинение «маленького романа» (с. 8, 82; «роман» не сохр.). Просьба к маменьке о разрешении вступить в морскую службу (с. 9).

1815: Б. в Пб. — в Паж. корпусе; переведен во 2-й класс (?); отличается неровным поведением.

1816:

Б. в Пб. (до июля-нач. авг.), затем в Подвойском.

ФЕВРАЛЬ, ок. 18–19: Б. и Д. Ханыков совершают проступок в доме П.Н. Приклонского (с. 93).

ФЕВРАЛЬ, 22: рапорт Ф.М. Клингера о проступке пажей (с. 94).

 ФЕВРАЛЬ, 25: повеление Александра I об исключении Б. и Ханыкова из Паж. корпуса без права вступать в какую-либо военную или статскую службу, кроме солдатской (с. 95).

МАРТ, 6–7: циркуляр министра просвещения А.К.Разумовского по всем статским учреждениям о запрещении принимать в службу Б. и Ханыкова (с. 96).

МАРТ, 13: циркуляр дежурного генерала А.А.Закревского о том же (с. 95).

ИЮЛЬ-нач. АВГУСТА: Б.А.Боратынский увозит Б. из Пб. в с. Подвойское в восьми верстах от г. Белого Смоленской губ. (с. 97).

Совет

АВГУСТ (?) — ЗИМА: акварельн. рис. Б. — «архитектурный пейзаж» (руина) с подп.: 1816. Eugиne В.; воспроизв.: Б-1914. С. 216–217; Мат. С.

 28–29.

ОСЕНЬ: Б. болен (с. 102).

1817:

Б. в Подвойском (янв.), в Кирсанове и Маре (февр. — авг.), в Подвойском (с сент. — до сент. 1818).

ЯНВАРЬ, 23: первое известное стих. Б. на рус. яз. «Хор, петый в день именин дяденьки Богдана Андр. его маленькими племянницами Панчулидзевыми» // ТС. С. 60–62.

ФЕВРАЛЬ, первая половина: Б.

приезжает к маменьке в Кирсанов (с. 106).

АПРЕЛЬ (?): переезд семейства из Кирсанова в Мару (с. 107). АВГУСТ, конец месяца — СЕНТЯБРЬ, нач.: Б. уезжает из Мары (с. 108).

СЕНТЯБРЬ, 2–4: письмо Б. маменьке из Тамбова в Мару за два часа до отъезда (Мат. С. 37–38; Б-1987. № 3).

СЕНТЯБРЬ, 8–9: Б. и Б.А.

Боратынский проезжают Москву (с. 108).

СЕНТЯБРЬ, 12–13: Б. в Подвойском (до сент. 1818).

СЕНТЯБРЬ, 10-е числа: письма к маменьке: 1. с рассказом о покупках, сделанных в Москве; 2. с рассказом о том, как он был встречен в Подвойском (с. 108–109).

ДЕКАБРЬ, 4 и около 26–27: письма Б.

к маменьке (примеч. к с. 103).

1818:

Б. в Подвойском (до сент.), в Москве (сент. — окт.-?), в Пб. (с нояб.-?). АВГУСТ, 6: письмо Б. к маменьке: о покупке И.А. Боратынским дома в Москве, о том, что «в сентябре мы все отправимся в путь» (примеч. к с. 103).

СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ (?): Б. в Москве (?) (с. 112).

ОКТЯБРЬ (?) — НОЯБРЬ: Б. отправлен в Пб.; снимает три комнаты с А.И. Шляхтинским в доме В.

Обратите внимание

Гижевского на углу Госпитальной ул. и Среднего пр-та в Семеновских ротах; посещает мадам Эйнгросс (с. 120).

НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ (?): новые знакомства в Пб. — с А.А.Дельвигом, В.К.Кюхельбекером (м.б., через Шляхтинского и А.А. Рачинского), а также с A.C. и Л.С. Пушкиными, П.А. Плетневым, С.А. Соболевским, П.Н. Чернышевым, В.А. Эртелем, П.Л. Яковлевым (с. 118–128); м.б., Б.

посещает заседания ВОЛСНХ (Баз. С. 42).

1819:

весь год Б. в Пб. ЯНВАРЬ-нач. ФЕВРАЛЯ: Дельвиг отдает А.Е. Измайлову для публикации в «Благонамеренном» мадригал Б. (см. февр. 28). ФЕВРАЛЬ, 8: Б. определен рядовым в л. — гв. Егерский полк. ФЕВРАЛЬ, 28: первое опубл. стих. Б. «Пожилой женщине и все еще прекрасной» // Благ. Ч. 5. № 4. Ц.р. 11.2.1819. С. 210. подп. Е.Б. — в разделе «Мадригал». Адресат — М.А. Панчулидзева (см.: Мат. С. VI). Д-р.: «Женщине пожилой, но все еще прекрасной» // Б-1827; «Взгляните: свежестью младой…» // Б-1835. МАРТ, конец месяца — АПРЕЛЬ, начало: письмо Б. маменьке с благодарностью «за присылку денег 500 р.» (примеч. к с. 141).

Источник: http://librebook.me/boratynskii/vol1/26

rulibs.com

Тебя я некогда любил, И ты любить не запрещала; Но я дитя в то время был — Ты в утро дней едва вступала. Тогда любим я был тобой, И в дни невинности беспечной Алине с детской простотой

Я клятву дал уж в страсти вечной.

Тебя ль, Алина, вижу вновь? Твой голос стал еще приятней; Сильнее взор волнует кровь; Улыбка, ласки сердцу внятней; Блестящих на груди лилей Все прелести соединились, И чувства прежние живей

В душе моей возобновились. Алина! чрез двенадцать лет Всё тот же сердцем, ныне снова Я повторяю свой обет.

Ужель не скажешь ты полслова? Прелестный друг! чему ни быть, Обет сей будет свято чтимым. Ах! я могу еще любить,

Хотя не льщусь уж быть любимым.

Расстались мы; на миг очарованьем, На краткий миг была мне жизнь моя j Словам любви внимать не буду я, Не буду я дышать любви дыханьем! Я все имел, лишился вдруг всего; Лишь начал сон… исчезло сновиденье! Одно теперь унылое смущенье

Осталось мне от счастья моего.

Не искушай меня без нужды Возвратом нежности твоей; Разочарованному чужды Все обольщенья прежних дней! Уж я не верю увереньям, Уж я не верую в любовь И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям! Слепой тоски моей не множь, Не заводи о прежнем слова, И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь! Я сплю, мне сладко усыпленье; Забудь бывалые мечты: В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты. Приманкой ласковых речей Вам не лишить меня рассудка! Конечно, многих вы милей,

Но вас любить — плохая шутка! Вам не нужна любовь моя, Не слишком заняты вы мною, Не нежность — прихоть вашу я

Признаньем страстным успокою. Вам дорог я, твердите вы, Но лишний пленник вам дороже; Вам очень мил я, но, увы!

Вам и другие милы тоже. С толпой соперников моих Я состязаться не дерзаю И превосходной силе их

Читайте также:  Поросёнок из помпона своими руками. пошаговый мастер-класс с фото

Без битвы поле уступаю.

1821

На кровы ближнего селенья Нисходит вечер, день погас Покинем рощу, где для нас Часы летели как мгновенья! Лель, улыбнись, когда из ней Случится девице моей Унесть во взорах пламень томный, Мечту любви в душе своей

И в волосах листок нескромный. Сей поцелуй, дарованный тобой, Преследует мое воображенье: И в шуме дня, и в тишине ночной

Я чувствую его напечатленье! Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой — Мне снишься ты, мне снится наслажденье! Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье.

Дало две доли провидение           На выбор мудрости людской: Или надежду и волнение,

          Иль безнадежность и покой. Верь тот надежде обольщающей,           Кто бодр неопытным умом, Лишь по молве разновещающей

          С судьбой насмешливой знаком.

Надейтесь, юноши кипящие!           Летите, крылья вам даны; Для вас и замыслы блестящие

          И сердца пламенные сны! Но вы, судьбину испытавшие,           Тщету утех, печали власть, Вы, знанье бытия приявшие

          Себе на тягостную часть! Гоните прочь их рой прельстительный;           Так! доживайте жизнь в тиши И берегите хлад спасительный

          Своей бездейственной души. Своим бесчувствием блаженные,           Как трупы мертвых из гробов, Волхва словами пробужденные,

          Встают со скрежетом зубов, — Так вы, согрев в душе желания,           Безумно вдавшись в их обман, Проснетесь только для страдания,

          Для боли новой прежних ран. Взгляни на звезды: много звезд           В безмолвии ночном Горит, блестит кругом луны

          На небе голубом. Взгляни на звезды: между них           Милее всех одна! За что же? Ранее встает,

          Ярчей горит она? Нет! утешает свет ее           Расставшихся друзей: Их взоры, в синей вышине,

          Встречаются на ней. Она на небе чуть видна,           Но с думою глядит, Но взору шлет ответный взор

          И нежностью горит. С нее в лазоревую ночь           Не сводим мы очес, И провожаем мы ее

          На небо и с небес. Себе звезду избрал ли ты?           В безмолвии ночном Их много блещет и горит

          На небе голубом. Не первой вставшей сердце вверь           И, суетный в любви, Не лучезарнейшую всех

          Своею назови. Ту назови своей звездой,           Что с думою глядит, И взору шлет ответный взор,

          И нежностью горит.

1824

Очарованье красоты           В тебе не страшно нам: Не будишь нас, как солнце, ты           К мятежным суетам; От дольней жизни, как луна,           Манишь за край земной, И при тебе душа полна

          Священной тишиной.

Когда взойдет денница золотая,                     Горит эфир, И ото сна встает, благоухая,                     Цветущий мир, И славит все существованья сладость, —                     С душой твоей Что в пору ту? скажи, живая радость,

                    Тоска ли в ней? Когда на дев цветущих и приветных,                     Перед тобой Мелькающих в одеждах разноцветных.

                    Глядишь порой, Глядишь и пьешь их томных взоров сладость, —                     С душой твоей Что в пору ту? скажи, живая радость,

                    Тоска ли в ней? Страдаю я! Из-за дубравы дальной                     Взойдет заря, Мир озарит, души моей печальной                     Не озаря.

Будь новый день любимцу счастья в сладость!                     Душе моей Противен он! что прежде было в радость,

                    То в муку ей. Что красоты, почти всегда лукавой,                     Мне долгий взор? Обманчив он! знаком с его отравой                     Я с давних пор.

Важно

Обманчив он! его живая сладость                     Душе моей Страшна теперь! что прежде было в радость,

                    То в муку ей. Где сладкий шепот Моих лесов? Потоков ропот, Цветы лугов? Деревья голы; Ковер зимы Покрыл холмы, Луга и долы. Под ледяной Своей корой Ручей немеет; Все цепенеет, Лишь ветер злой, Бушуя, воет И небо кроет

Седою мглой.

Зачем, тоскуя, В окно слежу я Метели лёт? Любимцу счастья Кров от ненастья Оно дает. Огонь трескучий В моей печи; Его лучи И пыл летучий Мне веселят Беспечный взгляд. В тиши мечтаю Перед живой Его игрой, И забываю

Я бури вой. О провиденье, Благодаренье! Забуду я И дуновенье Бурь бытия. Скорбя душою, В тоске моей, Склонюсь главою На сердце к ней, И под мятежной Метелью бед, Любовью нежной Ее согрет, Забуду вскоре Крутое горе, Как в этот миг Забыл природы Гробовый лик И непогоды

Мятежный крик.

1831(?)

Весна! весна! как воздух чист!           Как ясен небосклон! Своей лазурию живой

          Слепит мне очи он. Весна! весна! как высоко           На крыльях ветерка, Ласкаясь к солнечным лучам,

          Летают облака! Шумят ручьи! блестят ручьи!           Взревев, река несет На торжествующем хребте

          Поднятый ею лед! Еще древа обнажены,           Но в роще ветхий лист, Как прежде, под моей ногой

          И шумен, и душист.

Под солнце самое взвился           И в яркой вышине Незримый жавронок поет

          Заздравный гимн весне.

Что с нею, что с моей душой?)           С ручьем она ручей И с птичкой птичка! с ним журчит,

          Летает в небе с ней! Зачем так радует ее           И солнце и весна! Ликует ли, как дочь стихий,

          На пире их она? Что нужды! счастлив, кто на нем           Забвенье мысли пьет, Кого далеко от нее

          Он, дивный, унесет! Страшно воет, завывает           Ветр осенний; По подне́бесью далече

          Тучи гонит. На часах стоит печален           Юный ратник; Он уносится за ними

          Грустной думой. О, куда, куда вас, тучи,           Ветер гонит? О. куда ведёт судьбина

          Горемыку? Тошно жить мне: мать родную           Я покинул! Тошно жить мне: с милой сердцу

          Я расстался! «Не грусти! — душа-девица           Мне сказала. — За тебя молиться будет

          Друг твой верный». Что в молитвах? я в чужбине           Дни скончаю. Возвращусь ли? взор твой друга

          Не признает. Не видать в лицо мне счастья;           Жить на что мне? Дай приют, земля сырая,

          Расступися! Он поёт, никто не слышит           Слов печальных… Их разносит, заглушает

          Ветер бурный. Тебя я некогда любил, И ты любить не запрещала; Но я дитя в то время был — Ты в утро дней едва вступала. Тогда любим я был тобой, И в дни невинности беспечной Алине с детской простотой

Я клятву дал уж в страсти вечной. Тебя ль, Алина, вижу вновь? Твой голос стал еще приятней; Сильнее взор волнует кровь; Улыбка, ласки сердцу внятней; Блестящих на груди лилей Все прелести соединились, И чувства прежние живей

В душе моей возобновились. Алина! чрез двенадцать лет Всё тот же сердцем, ныне снова Я повторяю свой обет.

Ужель не скажешь ты полслова? Прелестный друг! чему ни быть, Обет сей будет свято чтимым. Ах! я могу еще любить,

Хотя не льщусь уж быть любимым.

Расстались мы; на миг очарованьем, На краткий миг была мне жизнь моя j Словам любви внимать не буду я, Не буду я дышать любви дыханьем! Я все имел, лишился вдруг всего; Лишь начал сон… исчезло сновиденье! Одно теперь унылое смущенье

Осталось мне от счастья моего.

Не искушай меня без нужды Возвратом нежности твоей; Разочарованному чужды Все обольщенья прежних дней! Уж я не верю увереньям, Уж я не верую в любовь И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям! Слепой тоски моей не множь, Не заводи о прежнем слова, И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь! Я сплю, мне сладко усыпленье; Забудь бывалые мечты: В душе моей одно волненье,

Читайте также:  Игры, развивающие память детей 2, 3 лет

А не любовь пробудишь ты. Приманкой ласковых речей Вам не лишить меня рассудка! Конечно, многих вы милей,

Но вас любить — плохая шутка! Вам не нужна любовь моя, Не слишком заняты вы мною, Не нежность — прихоть вашу я

Признаньем страстным успокою. Вам дорог я, твердите вы, Но лишний пленник вам дороже; Вам очень мил я, но, увы!

Вам и другие милы тоже. С толпой соперников моих Я состязаться не дерзаю И превосходной силе их

Без битвы поле уступаю.

1821

На кровы ближнего селенья Нисходит вечер, день погас Покинем рощу, где для нас Часы летели как мгновенья! Лель, улыбнись, когда из ней Случится девице моей Унесть во взорах пламень томный, Мечту любви в душе своей

И в волосах листок нескромный. Сей поцелуй, дарованный тобой, Преследует мое воображенье: И в шуме дня, и в тишине ночной

Я чувствую его напечатленье! Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой — Мне снишься ты, мне снится наслажденье! Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье.

Дало две доли провидение           На выбор мудрости людской: Или надежду и волнение,

          Иль безнадежность и покой. Верь тот надежде обольщающей,           Кто бодр неопытным умом, Лишь по молве разновещающей

          С судьбой насмешливой знаком.

Надейтесь, юноши кипящие!           Летите, крылья вам даны; Для вас и замыслы блестящие

          И сердца пламенные сны! Но вы, судьбину испытавшие,           Тщету утех, печали власть, Вы, знанье бытия приявшие

          Себе на тягостную часть! Гоните прочь их рой прельстительный;           Так! доживайте жизнь в тиши И берегите хлад спасительный

          Своей бездейственной души. Своим бесчувствием блаженные,           Как трупы мертвых из гробов, Волхва словами пробужденные,

          Встают со скрежетом зубов, — Так вы, согрев в душе желания,           Безумно вдавшись в их обман, Проснетесь только для страдания,

          Для боли новой прежних ран. Взгляни на звезды: много звезд           В безмолвии ночном Горит, блестит кругом луны

          На небе голубом. Взгляни на звезды: между них           Милее всех одна! За что же? Ранее встает,

          Ярчей горит она? Нет! утешает свет ее           Расставшихся друзей: Их взоры, в синей вышине,

          Встречаются на ней. Она на небе чуть видна,           Но с думою глядит, Но взору шлет ответный взор

          И нежностью горит. С нее в лазоревую ночь           Не сводим мы очес, И провожаем мы ее

          На небо и с небес. Себе звезду избрал ли ты?           В безмолвии ночном Их много блещет и горит

          На небе голубом. Не первой вставшей сердце вверь           И, суетный в любви, Не лучезарнейшую всех

          Своею назови. Ту назови своей звездой,           Что с думою глядит, И взору шлет ответный взор,

          И нежностью горит.

1824

Очарованье красоты           В тебе не страшно нам: Не будишь нас, как солнце, ты           К мятежным суетам; От дольней жизни, как луна,           Манишь за край земной, И при тебе душа полна

          Священной тишиной.

Когда взойдет денница золотая,                     Горит эфир, И ото сна встает, благоухая,                     Цветущий мир, И славит все существованья сладость, —                     С душой твоей Что в пору ту? скажи, живая радость,

                    Тоска ли в ней? Когда на дев цветущих и приветных,                     Перед тобой Мелькающих в одеждах разноцветных.

                    Глядишь порой, Глядишь и пьешь их томных взоров сладость, —                     С душой твоей Что в пору ту? скажи, живая радость,

                    Тоска ли в ней? Страдаю я! Из-за дубравы дальной                     Взойдет заря, Мир озарит, души моей печальной                     Не озаря.

Будь новый день любимцу счастья в сладость!                     Душе моей Противен он! что прежде было в радость,

                    То в муку ей. Что красоты, почти всегда лукавой,                     Мне долгий взор? Обманчив он! знаком с его отравой                     Я с давних пор.

Важно

Обманчив он! его живая сладость                     Душе моей Страшна теперь! что прежде было в радость,

                    То в муку ей. Где сладкий шепот Моих лесов? Потоков ропот, Цветы лугов? Деревья голы; Ковер зимы Покрыл холмы, Луга и долы. Под ледяной Своей корой Ручей немеет; Все цепенеет, Лишь ветер злой, Бушуя, воет И небо кроет

Седою мглой.

Зачем, тоскуя, В окно слежу я Метели лёт? Любимцу счастья Кров от ненастья Оно дает. Огонь трескучий В моей печи; Его лучи И пыл летучий Мне веселят Беспечный взгляд. В тиши мечтаю Перед живой Его игрой, И забываю

Я бури вой. О провиденье, Благодаренье! Забуду я И дуновенье Бурь бытия. Скорбя душою, В тоске моей, Склонюсь главою На сердце к ней, И под мятежной Метелью бед, Любовью нежной Ее согрет, Забуду вскоре Крутое горе, Как в этот миг Забыл природы Гробовый лик И непогоды

Мятежный крик.

1831(?)

Весна! весна! как воздух чист!           Как ясен небосклон! Своей лазурию живой

          Слепит мне очи он. Весна! весна! как высоко           На крыльях ветерка, Ласкаясь к солнечным лучам,

          Летают облака! Шумят ручьи! блестят ручьи!           Взревев, река несет На торжествующем хребте

          Поднятый ею лед! Еще древа обнажены,           Но в роще ветхий лист, Как прежде, под моей ногой

          И шумен, и душист.

Под солнце самое взвился           И в яркой вышине Незримый жавронок поет

          Заздравный гимн весне.

Что с нею, что с моей душой?)           С ручьем она ручей И с птичкой птичка! с ним журчит,

          Летает в небе с ней! Зачем так радует ее           И солнце и весна! Ликует ли, как дочь стихий,

          На пире их она? Что нужды! счастлив, кто на нем           Забвенье мысли пьет, Кого далеко от нее

          Он, дивный, унесет! Страшно воет, завывает           Ветр осенний; По подне́бесью далече

          Тучи гонит. На часах стоит печален           Юный ратник; Он уносится за ними

          Грустной думой. О, куда, куда вас, тучи,           Ветер гонит? О. куда ведёт судьбина

          Горемыку? Тошно жить мне: мать родную           Я покинул! Тошно жить мне: с милой сердцу

          Я расстался! «Не грусти! — душа-девица           Мне сказала. — За тебя молиться будет

          Друг твой верный». Что в молитвах? я в чужбине           Дни скончаю. Возвращусь ли? взор твой друга

          Не признает. Не видать в лицо мне счастья;           Жить на что мне? Дай приют, земля сырая,

          Расступися! Он поёт, никто не слышит           Слов печальных… Их разносит, заглушает

          Ветер бурный. О чем, о чем в тени ветвей Поешь ты ночью, соловей? Что песнь твою к подруге милой Живит огнем и полнит силой, Колеблет грудь, волнует кровь?

Живущих всех душа: любовь. Не сетуй, девица-краса! Дождешься радостей часа. Зачем в лице завяли розы? Зачем из глаз лиются слезы? К веселью душу приготовь;

Его дарит тебе любовь. Покуда дней златых весна, Отрадой нам любовь одна. Ловите, юноши, украдкой Блаженный час, час неги сладкой; Пробьет… любите вновь и вновь;

Земного счастья верх: любовь. О чем, о чем в тени ветвей Поешь ты ночью, соловей? Что песнь твою к подруге милой Живит огнем и полнит силой, Колеблет грудь, волнует кровь?

Живущих всех душа: любовь. Не сетуй, девица-краса! Дождешься радостей часа. Зачем в лице завяли розы? Зачем из глаз лиются слезы? К веселью душу приготовь;

Его дарит тебе любовь. Покуда дней златых весна, Отрадой нам любовь одна. Ловите, юноши, украдкой Блаженный час, час неги сладкой; Пробьет… любите вновь и вновь;

Земного счастья верх: любовь.

Источник: http://rulibs.com/ru_zar/poetry/antologiya/8/j34.html

Ссылка на основную публикацию