Голявкин «забыл» читать

Виктор Голявкин — Любовь и зеркало (рассказы)

Виктор Голявкин

Любовь и зеркало

Рассказы

Фойе театра. Зеркала.

Они сидят в кресле вдали от всех.

Он говорит:

— Люблю.

— Ах, — говорит она.

Он говорит:

— Я куплю эскимо.

И бежит во всю прыть в конец фойе, где стоит лоток.

Вдруг что-то обрушилось на него. Или он на что-то обрушился. Что в итоге не важно.

Он моментально падает на пол,

Он видит лоток впереди. Видит люстры, И пять дверей в зал.

Он смотрит в обратную сторону. И видит лоток. Видит люстры. И пять дверей в зал.

Бежит к нему Тася.

Она поднимает его и ставит на ноги.

Он озадачен. Вертит головой во все стороны. Видит всюду лоток, видит люстры и пять дверей в зал…

Звоню ей по телефону, предлагаю в кино сходить. Она мне отвечает, что ей все равно, можно и в кино сходить.

Я говорю:

— Нет, нет, тогда мы не пойдем в кино, если тебе

не хочется.

Я говорю:

— Сходим в цирк, если тебе хочется.

Она мне отвечает, что в цирк ей хочется и не хочется, а в общей сложности все равно.

Я ей предлагаю оперетту, а она мне отвечает: ВСЕ РАВНО.

— В парк?

— Все равно.

— В клуб?

— Все равно.

— На концерт?

— Все равно.

— На тот свет?

— Все равно.

Я перечисляю ей разные развлечения, мероприятия, вплоть до прыжков с парашютной вышки и чертова колеса, предлагаю танцы, бассейн и планетарий, зоопарк и собачью выставку, стадион и выставку картин, съездить за город на электричке, выдвигаю, наконец, версию отправить своих родителей за город- на электричке, а ее пригласить к себе. Но на все она мне отвечает: ВСЕ РАВНО.

Тогда я, возмущенный, окончательно вышедший из себя, совершенно категорично заявляю, что если ей все равно, встречаться со мной или не встречаться, то лучше не встречаться.

Тогда она мне отвечает, что ей решительно все равно, куда идти и ехать, лишь бы со мной…

И ведь мне все равно. Лишь бы с ней…

В этот день я был так занят, что целый день не ел. Я даже забыл, что мне нужно поесть. Только к вечеру я забежал в столовую пообедать. Я съел подряд два супа, не замечая вкуса, и два вторых. И тут мне подсунули эту книгу.

— Что это? — спросил я, не поняв, в чем дело.

— Это книга, — сказали люди. — Будьте добры, напишите.

Я оглядел их. Это были работники столовой.

— Что написать? — не понял я.

Работники столовой улыбались. Они улыбались как ангелы и как подхалимы, А один улыбался как кашалот.

— Напишите отзыв, — просили они. — Мы очень вас просим.

Я немножечко удивился и спросил:

— Почему же именно я должен его написать? Или вы каждому так говорите?

— О! — воскликнули четверо хором. — Вы с таким аппетитом ели наш суп… Только вы можете написать!

— Гм!.. — удивился я еще больше. — Вы так думаете?..

— Не только мы, — обрадовались они. — Все так думают. Все смотрели на вас, как вы ели суп.

— Почему?! — удивился я еще больше.

— Потому что вы ели суп с аппетитом. У нас редко кто так ест. За последние пять лет никто не ел с таким аппетитом.

— Гм!.. — удивлялся я все больше. — Как странно. Но они не дали мне размышлять. Открыв книгу, они

сказали:

— Факт зафиксирован нами. Ели вы с аппетитом. Отпираться тут бесполезно. Вся столовая видела это. Свидетелей сколько угодно. Так что напишите факт и распишитесь.

Работники обступили меня. К ним подошло подкрепление. Теперь их уже было много. Их стало около десяти. Они окружили меня кольцом и уже не просили, а требовали.

За их спинами были зрители. Лица зрителей говорили о том, что они могут всегда подтвердить, что я ел с аппетитом. Они пялили на меня глаза. В них сквозили удивление и восторг. Они восторгались мои аппетитом и удивлялись вкусу.

Книгу буквально схватили и унесли как великую ценность. Повар вышел взглянуть на меня. Он прищурился и сказал:

— Еще вздумал ломаться, писать не хотел, сукин сын!

Я учился в Академии художеств с этим вместе, как его… ну, все его знают… фамилию забыл… Он всегда вот так, сбоку со своим мольбертом стоял, поодаль, волосы у него курчавые были, это сейчас он лысым стал, как его… фу-ты, ну этот, ну как его… Раньше всех, бывало, нарисует, подмалевок сделает, а мы еще только начинаем.

Все курсы — похвалы совета, поощрения, поклонения. Так вот я с ним вместе учился, да его теперь каждая собака знает. В культурном мире этот, как его… эх, как его… запамятовал… забыл его фамилию… Вместе, помню, поступали, я первым поступал, а он вторым. За мной шел.

Еле ходит сейчас, толстый стал, лысый, кошмар! Я имею в виду, шишка на ровном месте, да и черт с ним! Как его фамилия-то… вот память, а? Выставка его была: сплошное синее в глаза бьет в сочетании с зеленым. Синька, я имею в виду, в сочетании с черт знает чем! Вместе поступала, только потом меня выгнали. Вместе кефир, помню, пили, а как фамилия — забыл.

Да его все знают, а я забыл. Вместе пирожков, помню, накупим и сидим едим. Сахарный песок в воде разболтаем и запиваем. А сейчас он ишь ты! Как его фамилия, вот вспомнить не могу!.. Потом вспомню.

Вот так и бывает: со знаменитым человеком, можно сказать, рядом стоял, мольберты соприкасались, в одну столовую ходили, мало того, в одной комнате жили, он однажды луковицу у меня из тумбочки стянул, а я у него — сыр. Тоже мне — великий! А сейчас ходит как барон, тьфу, никак не могу его фамилию вспомнить.

А этот… как его… не могу его фамилию вспомнить… Я его синие работы видел — дрянь, только на рисунке и держится. Мне жена говорит: занимайся чистым искусством, чистым творчеством, прославишься, вставим на кухне стекло, а то дует невозможно.

А этот, как его… фамилию забыл… чего из себя строит, непонятно! Я днем сам себе предоставлен, а вечерами рабочим сцены работаю, поближе к опере, к артистам, к вокалу, к хореографии. Экспериментальных работ у меня на чердаке навалом. Буду экспериментальной живописью заниматься, а слава меня сама найдет.

А этот, как его… как он там… этот-то… тоже мне! А сценическая моя работа отличная. Сидишь себе, встал, декорацию взял, отнес или пронес — вот и вся работа. Носи себе взад-вперед, а то вовсе не носи, сиди да смотри, как другие носят. Или где-нибудь прикорнешь за лесочком намалеванным и храпишь, как на природе. Встанешь весь в пыли и целый час чихаешь.

Словно тройка лихая тебя пылью обдала. Так и пронеслась с колокольчиками во весь дух. Жи-вешь, короче, среди лесов, дорог, дворцов, садов, чистого ясного неба и колосящегося поля… Все это есть. Для художника фантазии непочатый край, и поразмыслить можно и пофантазировать. Я бы эти декорации ногой левой, как говорится, написал бы, да лучше я не буду их писать.

Я буду их таскать. А этот, как его… фамилию я его все-таки вспомню… хмырь, и все! Ну что его выставка, ну что? Разве это выставка? Какая же это выставка? Нет… это все не выставка. Все синька. Все мазня. Ну кто он такой? Ну кто? Фамилию его даже вспоминать не хочу! Пузырь надутый на ровном месте! Как его фамилия… вот черт… Специально не буду вспоминать его фамилию! Нарочно не буду вспоминать! Знаю, а не буду вспоминать, помню, а не вспомню. Не хочу. Его фамилия и моя фамилия. Две одинаковые фамилии. Мы с ним однофамильцы. Бывало, нас путали. А теперь? Да я рядом ним стоять не хочу, не то что ходить или сидеть!

Источник: https://libking.ru/books/humor-/humor-prose/174568-viktor-golyavkin-lyubov-i-zerkalo-rasskazy.html

Весельчаки — Голявкин В. — Разные сказки: читать с картинками, иллюстрациями — Сказка DY9.RU — Страница 19 из 20

Весельчаки (рассказы Виктора Голявкина)

Ёлка и заяц в придачу

Я люблю Новый год! В Новый год всюду ёлки. В Новый год всегда весело. В Новый год всем подарки дают. У нас много игрушек в ящике, много разных шаров, золотых цепей. Скорей бы их все на ёлку! Сегодня мама сказала:— Пойдём сходим за ёлкой.Я оделся, и мы пошли.Навстречу нам мальчик вёз ёлку на санках. У него была очень хорошая ёлка. Густая.— Вот такую хочу! — крикнул я.

— Хорошая ёлка, — сказала мама. Она спросила, где мальчик купил свою ёлку.— За углом, — сказал мальчик. — Вон там, за углом. Целый час выбирал.Он был очень доволен.— Спасибо, — сказала мама.— Пожалуйста, — сказал мальчик. — Вон там, за углом. — Он махнул рукой. — На автобусе шесть остановок.Мы с мамой сели в автобус.Там ёлки только что кончились. На снегу валялось несколько веток.

— У меня суп на плите, — сказала мама. — У меня в тазу мокнет рыба. Я не могу таскаться за ёлкой. Придётся ждать папу.Мы вернулись домой без ёлки.Папа был дома. Он сразу решил:— Едем к Коле. Подыщем там ёлку. Там сейчас трассу прокладывают. Рубят лес.Дядя Коля — папин брат. Он лесник. Я люблю ездить в гости к дяде Коле. Я там в лесу зайца видел. У дяди Коли суп из сушёных грибов.

Сколько хочешь варенья.Я запрыгал от радости и запел:— Я еду к дяде Коле, где зайцы и разные птицы, варенье и ёлки и суп из сушёных грибов!— И охота вам, — сказала мама, — тащиться в такую даль! За какой-то ёлкой. Когда можно ёлку купить в городе.— Ты в городе с ним уже была. И почему-то вернулась без ёлки! Ребёнку нужна срочно ёлка! Новый год на носу!— Ну да! — сказал я.

— Как же так!— У нас вечером гости, — сказала мама. — Ты не забыл?Мама сердится.Папа уже в пальто и шапке.— Мы успеем сто раз вернуться. К двенадцати-то уж мы вернёмся!Ох и люблю я папу! Он-то знает, как мне нужна ёлка. Он-то знает!В поезде было много народу. Я занял место возле окна. Шёл снег. Потом снег пошёл такой сильный, что залепил всё окно, и в вагоне стало совсем темно.

Кто-то сказал:— Ишь повалил!«Вот и хорошо! — думал я. — Ох и здорово! Столько снегу! Вот это зима! Эх, и покатаюсь же я на санках! Эх, и поваляюсь в снегу! Давай, снег, иди, иди! У меня завтра начнутся каникулы. Мне нужен снег. Много снегу!»И снег всё шёл за окном и шёл. Как будто бы он для меня старался. Я всё всматривался в окно, дышал на стекло, чтобы хоть что-нибудь видеть.

Мне показалось, что я вижу лес, и я крикнул:— Вон ёлки! Вон ёлки!— Ишь крикун, — сказал кто-то.— Мы едем за ёлкой, — пояснил папа. — Вот он и обрадовался.— Рубить? — спросил дед в полушубке.— Ага, — сказал папа.— Не советую, — сказал дед.— Почему? — удивился папа.— Он ещё спрашивает, — сказал дед. — Вы что, не понимаете? Ваш сын может ещё не понять. Вам-то должно быть понятно.

Поймите! Ведь пока ёлка вырастет, пройдут годы! А её топором. Что уж тут не понять!— Да погодите вы, — говорит папа. — Я вас понял. И с вами согласен. Но тут дело совсем другого рода. Мы не такие варвары…— А топорик с собой прихватили, да?— Дайте сказать! Вот заладили!Дед махнул рукой и замолчал.— Мы знаем, — сказал я, — где можно рубить. И дядя Коля знает.

— Ну, рубите, рубите, — сказал дед. — Только как вы её повезёте? Любой вас остановит.— У нас будет квитанция, — сказал папа. — Успокойтесь, пожалуйста.— Я-то спокоен, а вот как вы? Едете на такое дело!— Да успокойтесь вы, — говорит папа.— Я-то спокоен, — говорит дед.— Не беспокойтесь, — говорю я.— Вот ещё! — говорит дед. — Он меня успокаивает.

Полюбуйтесь!— Вы посмотрите! — сказала какая-то женщина. — Какие растут боевые дети! Прямо диву даёшься!Поезд подходил к станции. Дед стал собираться. Он взвалил на спину рюкзак, сказал: «Ну и народ!» — и, не попрощавшись ни с кем, ушёл.— Суровый дед, — сказал кто-то.— Не щадят лес, — сказал толстый дядька.

Я стараюсь увидеть в окно что-нибудь. Но я ничего не вижу. Иногда проносятся огоньки. И это всё. Всё-таки в поезде ехать скучно. Сначала кажется интересно, а потом вовсе не интересно. Особенно если ночью едешь. Днём хоть в окно что-нибудь увидишь, а ночью ничего не увидишь. Я думал о том, сколько нам ещё ехать, как вдруг папа мне говорит:— Ну вот мы и приехали!Мы выходим на станцию.

Звёзд в небе полным-полно. И лёгкий снежок летает. Тишина.— Ох и темень же, — говорит папа, — кажется, нужно сюда, в эту сторону.Мы идём по дорожке между ёлками, и папа освещает путь фонариком. Мне трудно идти. Столько снегу! Я иду по колено в снегу. Потом папа берёт меня на руки.— Ох и тяжёлый же, — говорит папа. Он поднимает меня и сажает на плечи. И вот так мы идём.Вон дом дяди Коли.

Одно окно светится. Значит, он дома. Стучим в окно.Дядя Коля огромней, до потолка. У него большущая борода, как у Деда Мороза. У дяди Коли большие руки. Он протягивает нам руки. Улыбается. Обнимает нас. Папа ему говорит:— Вот нежданно-негаданно!Я сразу спрашиваю:— Есть суп с грибами?-— Есть, — отвечает дядя Коля.— А варенье?— Конечно есть.

— А в лесу волки есть?— Для тебя всё есть, — говорит дядя Коля.Дядя Коля нас угощает. У дяди Коли всё очень вкусное. Я бы всё ел и ел, до того всё вкусно!— Ребёнок объестся, — говорит папа.— Не мешайте ему, — говорит дядя Коля. — Он знает, что делает.Я, конечно, знаю, что делаю. Я прошу ещё варенья. Дядя Коля даёт мне ещё варенья. И я чувствую, что уже не хочу.

— Он совсем мало ест, — говорит дядя Коля.Я съедаю всё варенье. И мы все идём за ёлкой.Я всматриваюсь в темноту. Ёлок здесь много. Но мне хочется зайца увидеть. Но я зайца нигде не вижу. Как ни всматриваюсь в темноту.Дядя Коля нам говорит:— Вот здесь строят дорогу. Она пройдёт через весь этот лес. Это будет большая дорога. Я всю жизнь прожил здесь в лесу. Со зверями и птицами.

Для меня это чудо какое-то.— Выбери ёлку нам, — говорит папа, — а то мы не успеем на поезд. Ты не знаешь, когда последний поезд?Дядя Коля выбирает нам ёлку.Мы идём с ёлкой на станцию. Дядя Коля нас провожает.Он не хочет, чтоб мы уезжали. Попозже приедет тётя Вера. Она привезёт гостинцев из города. И мы можем здесь встретить Новый год.— Мы с удовольствием, — говорит папа.

— Но ведь ты знаешь Варвару. Потом, у нас гости. Мы обещали вернуться.Дядя Коля хочет, чтоб мы остались, но он прекрасно знает Варвару. И не обижается.Дядя Коля нас провожает до станции.Мы стоим на перроне, а дядя Коля пошёл узнать, скоро ли будет поезд. Ом возвращается и говорит, что там что-то случилось на линии, там снежный занос, поездов пока в город не будет.

Из города, может быть, будет поезд, но, может быть, тоже не будет. Так что тетю Веру мы ждать не будем. А сейчас же сядем за стол в и избе и проводим пока старый год.— Боже мой, — говорит папа, нас ждут гости. Нас ждёт Варвара. Все ждут нашей ёлки. Какой скандал!— Мы позвоним туда со станции.Дядя Коля идет звонить.— Ну, вот и всё, — говорит дядя Коля. — Я всё объяснил, и всё в порядке.

— Что сказала Варвара? — волнуется папа.— Она поздравила всех с Новым годом.— Это правда? — говорит папа.— Ещё бы, — смеётся дядя Коля.Мы идём обратно. Мне, конечно, жалко маму. Она о нас там беспокоится. Она всегда о нас волнуется. Но, в конце концов, мы мужчины. Мы встретим здесь Новый год, в лесу. К тому же здесь не так плохо. Здесь даже, по-моему, хорошо.

Входим в дом.

— Ну, как ты ведёшь себя? — спрашивает дядя Коля.— Ой, — говорю, — хорошо веду!— Это правда?— Как будто, — говорит папа.Вот он какой, мой папа! Он никогда меня не подведёт!Дядя Коля ходит по комнате и что-то ищет. Он что-то ищет, а я смотрю и, конечно, не знаю, что он ищет.

Дядя Коля просунул руку за шкаф — и вдруг я вижу: он держит зайца! Настоящий заяц! С большими ушами!Я всю жизнь мечтал о зайце!Я взял зайца и крепко держу. Такой симпатичный заяц! Ну просто прелесть!Дядя Коля мне говорит:— Ты не жми его так. А то задушишь. Ты держи его за уши.

— Как это так — держать зайца за уши?Дядя Коля смеётся:— Вот чудак! Он же заяц! Держи его за уши!Но я не стал держать зайца за уши. Хоть он и заяц. Мало ли что он заяц!Вдруг заяц вырвался и побежал.— Вот видишь, — смеётся дядя Коля. — Нужно было держать его за уши!Я искал зайца по всей избе. Опрокинул банку с вареньем.

Папа сказал:— Зря ты дал ему этого зайца. Он теперь тут всё перевернёт.— Пусть радуется, — говорит дядя Коля, — пусть себе переворачивает. Пока Веры нет.Папа ставит ёлку в угол.Я ищу зайца.— Отдохни немного, — говорит папа, — ты погляди, какая ёлкаЕлка вся в тепле оттаяла, искрится.Папа повесил на ёлку конфеты.

Дядя Коля берёт будильник и вешает его тоже на ёлку. Будильник тикает на ёлке.Дядя Коля опять накрывает на стол. А папа вздыхает.— Как всё получилось, — говорит он. — Как-то странно всё получилось.— Ты не рад? — спрашивает дядя Коля.— Нет, я рад, — отвечает папа.— Так в чём же дело?Я тоже рад.Я ищу под кроватью зайца. Вон он там в угол забился.

— Да ну тебя, — говорит дядя Коля.— А гости? — спрашивает папа.— И гости там, — говорит дядя Коля.— Чёрт знает что, — вздыхает папа, — они там, а мы здесь…— Да что ты, — говорит дядя Коля, — наоборот: мы здесь, а они там.Подумаешь, гости! Они и без нас обойдутся. Зато у меня заяц есть. А был бы я дома с гостями? Не было бы никакого зайца.

Я, правда, люблю, когда гости. Но зайца я даже больше люблю.Дядя Коля наливает вино в бокалы и говорит:— Скоро будет двенадцать. Мы выпьем за Новый год. Самый лучший и самый счастливый…А я беру зайца за уши, тихонько открываю дверь и выпускаю его в лес.

Пусть он встречает Новый год со своими зайцами.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

Предыдущая сказка

Сказ 4: Горный мастер

Следующая сказка

Волшебный берег — Воронкова Л.

Источник: http://skazki.dy9.ru/veselchaki-golyavkin-v/19/

Нужно было читать…. «любовь и зеркало (рассказы)» | голявкин виктор

Сначала все хорошо было.

Она увидела, что я на нее смотрю, и говорит:

— Что это вы все время на меня смотрите?

— А что, смотреть нельзя? — говорю. И продолжаю смотреть. Тем более что мне давно жениться пора.

— Можно, — говорит, — только вы так глаза раскрываете, как будто вы слепой.

— Кто, я слепой?

— Вы, а кто же! Я немного обиделся, но все равно смотреть продолжаю. Тем более у меня намерения серьезные. Все хорошо было. А потом я сказал:

— Вот когда я смотрю на вас, мне кажется, Пушкин именно о вас сочинил свои некоторые стихи…

Она возьми да скажи:

— А какие стихи вы имеете в виду?

А я никакие стихи в виду не имел. Я просто так сказал. Должен же я был ей что-то приятное сказать…

Она ждет, что я ей отвечу, а я молчу,

Тогда она говорит:

— «…Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты…» Это вы имели в виду?

— Во-во! — говорю. — Это самое… — Хотя ничего этого я в виду не имел. Пушкина я, конечно, знал. Как не знать! В школе еще проходили. Да все забыл. Давно было. Все не упомнишь.

Она говорит:

— Ах, бросьте, ничего вы этого в виду не имели…

Я говорю:

— Почему не имел? Имел! — И руку на сердце положил, чтобы она лучше поверила.

Она говорит:

— Да знаю я вас всех, всегда врете…

— Ну как хотите, — говорю, — только вы меня этими словами глубоко обижаете… Встретить вот так человека… И вдруг слышишь от этого человека подобные слова…

Она вдруг ни с того ни с сего говорит:

— Вот вы про Пушкина только что говорили, а Лонгфелло вы читали?

— Кого? — спрашиваю.

— Лонгфелло.

— Читал! — соврал я.

— «Гайавату» всю прочли?

— Всю.

— До конца?

— А что?

— И как вам?

— Хорошо.

Прочел бы эту «Гайавату», думаю, гораздо лучше бы себя чувствовал. Да только разве знаешь, что именно про этого Лонгфелло будут спрашивать. Хуже, чем на экзамене, ей-богу, получается. Там хоть программа есть.

Дадут тебе перед экзаменом программу, и учи себе все билеты.

Я все боялся: она начнет сейчас спрашивать, что я у этого Лонгфелло еще читал.

А она говорит:

— Олешу вы, конечно, читали…

— Кого?!

Она на это внимания не обратила, что я переспросил, или не расслышала и говорит:

— Хороший был писатель, правда?

— Ну! Этот писал, — говорю, — день и ночь…

— Это вы о Бальзаке, наверное, вот, кто действительно…

— Вот именно! — говорю.

— Нет, вы согласитесь…

— Я согласен! — говорю. — Согласен! — И чего она ко мне с этими писателями пристала — не понимаю. Про кино бы спросила. Про лес. Про природу. Про птиц. Мало ли про что спросить можно, боже мой!

А она говорит:

— Читали Сименона?

— Читал, — говорю. И волнуюсь, на сплошных нервах держусь. Опять ведь спросит, что он написал!

Она говорит:

— Лэнгстона Хьюза читали?

Тут я не выдержал. Мне показалось, она подробно хочет спросить про этого Хьюза. Как заору:

— Сдалось вам, что я читал, а что не читал! Какое ваше-то дело! Что вы пристали?

Нет, она не упала. Она только перестала улыбаться и говорит:

— Я к вам пристала?

— Да, вы! — говорю. — Пристали с этими писателями, как банный лист. Как… не знаю что!

— Ах вот как! — говорит.

— Да, да! — говорю. — Да, да, да! А так хорошо было. Так все шло… Она повернулась и пошла от меня, стуча каблуками

Потом повернулась и закричала:

— Ничего вы не читали!

Это была правда. И я не очень обиделся. А она еще раз обернулась и крикнула:

— Баба!

Это было самое настоящее оскорбление. А ведь все хорошо было. Так все шло…

И какого черта она пристала ко мне с этими писателями! Какое ей дело до всего этого? Что она мне, преподаватель? Что ей до этого всего, не пойму! Ну, не читал. Нельзя за меня замуж выходить, что ли? Из-за этого? Чушь какая-то! Разборчивые слишком невесты пошли, вот что я вам скажу… А лучше бы читать все-таки. Сидеть с ней рядом да читать… читать… А так хорошо все было. Так все шло…

Источник: https://litra.pro/lyubovj-i-zerkalo-rasskazi/golyavkin-viktor/read/12

Сказка Путешественник

Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все говорят, бесхарактерный я: мама, учительница, даже Вовка. В Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.

Утром я вынул все книжки из сумки, положил туда бутерброды, лимон, будильник, стакан и футбольный мяч. Наверняка морских львов там встречу — они любят мяч на носу вертеть. Мяч не влезал в сумку. Пришлось выпустить воздух.

Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.

[/su_box]

Я влез в вагон, сел, где посвободней.

Напротив меня спала старушка. Потом со мной сел военный. Он сказал: «Привет соседям!» — и разбудил старушку.

Старушка проснулась, спросила:

— Мы едем? — И снова уснула.

Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески, наше бельё висит на дворе… Уж не видно нашего дома. Мне стало сначала немножко страшно. Но это только сначала. А когда поезд пошёл совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять характер!

Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.

— Тебя как зовут? — спросил военный.

— Саша, — сказал я чуть слышно.

— А что же бабушка спит?

— А кто её знает!

— Куда путь держишь?

— Далеко…

— В гости?

— Угу…

— Надолго?

Он со мной разговаривал, как со взрослым, и за это очень понравился мне.

— На пару недель, — сказал я серьёзно.

— Ну что же, — сказал военный, — очень даже неплохо.

Я спросил:

— Вы в Антарктиду?

— Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?

— Откуда вы знаете?

— Все хотят в Антарктиду.

— И я хочу.

— Ну вот видишь!

— Видите ли… я решил закаляться…

— Понимаю, — сказал военный, — спорт, коньки…

— Да нет…

— Теперь понимаю — кругом пятёрки!

— Да нет, — сказал я, — Антарктида…

— Антарктида? — переспросил военный.

Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе. Проснулась старушка.

— Не болтай ногами, — сказала старушка.

Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.

Вдруг… я не поверил даже — навстречу шла Мурка. А я и забыл про неё! Как она смогла вылезти из сумки?

Она побежала назад — я за ней. Она забралась под чью-то полку — я тоже сейчас же полез под полку.

— Мурка! — кричал я. — Мурка!

— Что за шум? — закричал проводник. — Почему здесь кошка?

— Это кошка моя.

— С кем этот мальчик?

— Я с кошкой…

— С какой кошкой?

— С моей.

— Он с бабушкой едет, — сказал военный, — она здесь рядом в купе.

Проводник повёл меня прямо к старушке.

— Этот мальчик с вами?

— Он с командиром, — сказала старушка.

— Антарктида… — вспомнил военный. — Всё ясно… Понимаете ли, в чём тут дело: этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он взял с собой кошку… И ещё что ты взял с собой, мальчик?

— Лимон, — сказал я, — и ещё бутерброды…

— И поехал воспитывать свой характер?

— Какой плохой мальчик! — сказала старушка.

— Безобразие! — подтвердил проводник.

Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.

— Бери кошку, — сказал проводник. — Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!

Поезд остановился.

Неужели, думаю, Антарктида? Так скоро?

Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили на встречный поезд и повезли домой.

Источник: https://skazki-detkam.com/avtorskie/viktor-golyavkin/puteshestvennik/

Читать книгу «Тетрадки под дождём» онлайн— Виктор Голявкин — Страница 6 — MyBook

Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все говорят, бесхарактерный я: мама, учительница, даже Вовка. В Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.

Утром я вынул все книжки из сумки, положил туда бутерброды, лимон, будильник, стакан и футбольный мяч. Наверняка морских львов там встречу – они любят мяч на носу вертеть. Мяч не влезал в сумку. Пришлось выпустить воздух.

Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.

[/su_box]

Я влез в вагон, сел, где посвободней.

Напротив меня спала старушка. Потом со мной сел военный. Он сказал: «Привет соседям!» – и разбудил старушку.

Старушка проснулась, спросила:

– Мы едем? – И снова уснула.

Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески, наше бельё висит на дворе… Уж не видно нашего дома. Мне стало сначала немножко страшно. Но это только сначала.

А когда поезд пошёл совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять характер!

Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.

– Тебя как зовут? – спросил военный.

– Саша, – сказал я чуть слышно.

– А что же бабушка спит?

– А кто её знает!

– Куда путь держишь?

– Далеко…

– В гости?

– Угу…

– Надолго?

Он со мной разговаривал, как со взрослым, и за это очень понравился мне.

– На пару недель, – сказал я серьёзно.

– Ну что же, – сказал военный, – очень даже неплохо.

Я спросил:

– Вы в Антарктиду?

– Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?

– Откуда вы знаете?

– Все хотят в Антарктиду.

– И я хочу.

– Ну вот видишь!

– Видите ли… я решил закаляться…

– Понимаю, – сказал военный, – спорт, коньки…

– Да нет…

– Теперь понимаю – кругом пятёрки!

– Да нет, – сказал я, – Антарктида…

– Антарктида? – переспросил военный.

Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе. Проснулась старушка.

– Не болтай ногами, – сказала старушка.

Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.

Вдруг… я не поверил даже – навстречу шла Мурка. А я и забыл про неё! Как она смогла вылезти из сумки?

Она побежала назад – я за ней. Она забралась под чью-то полку – я тоже сейчас же полез под полку.

– Мурка! – кричал я. – Мурка!

– Что за шум? – закричал проводник. – Почему здесь кошка?

– Это кошка моя.

– С кем этот мальчик?

– Я с кошкой…

– С какой кошкой?

– С моей.

– Он с бабушкой едет, – сказал военный, – она здесь рядом в купе.

Проводник повёл меня прямо к старушке.

– Этот мальчик с вами?

– Он с командиром, – сказала старушка.

– Антарктида… – вспомнил военный. – Всё ясно… Понимаете ли, в чём тут дело: этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он взял с собой кошку… И ещё что ты взял с собой, мальчик?

– Лимон, – сказал я, – и ещё бутерброды…

– И поехал воспитывать свой характер?

– Какой плохой мальчик! – сказала старушка.

– Безобразие! – подтвердил проводник.

Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.

– Бери кошку, – сказал проводник. – Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!

Поезд остановился.

Неужели, думаю, Антарктида? Так скоро?

Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили на встречный поезд и повезли домой.

Друзья

В любом деле нужно уметь работать

У нас в школе открылась секция бокса. Туда записывали самых смелых. Подающих надежды. Я сейчас же пошёл записаться, потому что давно подавал надежды. Так все ребята считали. После того как я хотел Мишку стукнуть и промахнулся. И кулаком попал в стенку.

И кусок штукатурки отбил. Все тогда удивились. «Вот так дал! – говорят. – Вот это удар!» Я всё ходил с распухшей рукой и всем показывал: «Видишь? Вот у меня удар какой! Не выдерживает рука. А то я, пожалуй, и стенку пробил бы!» – «Насквозь?» – удивлялись ребята.

С тех пор за мной пошла слава сильнейшего. Даже после того, как рука прошла. И показывать было нечего.

Начались занятия.

Я думал, нам сразу наденут перчатки и мы будем драться друг с другом. Я всем дам нокаут. Все скажут: «Вот это боксёр!» А тренер скажет: «Эге, да ты чемпионом будешь! Надо тебе шоколад больше есть. Мы попросим у государства, чтоб государство тебя бесплатно кормило. Шоколадом и разными там сладостями. Раз такой редкий талант появился».

Но тренер не дал перчаток. Он выстроил нас по росту. Сказал: «Бокс – дело серьёзное. Пусть все об этом подумают. А если кто из вас по-другому думает, то есть что бокс несерьёзное дело, пусть тот спокойно покинет зал».

Зал никто не покинул. Построились в пары. Как будто бы не на бокс пришли, а на урок физкультуры. Потом разучивали два удара. Махали руками по воздуху. Иногда тренер нас останавливал. Говорил, мы неправильно делаем. И начиналось сначала. Один раз тренер сказал кому-то:

– Вон там, в широченных штанах, что ты делаешь?

Я обиделся и не пришёл больше. Очень мне нужно, думал я, заниматься какой-то глупостью. С моим-то ударом! Когда я стенку могу пробить. Очень мне всё это нужно! Пусть Мишка там занимается. И другие. А я приду, когда будут драться. Когда наденут перчатки. И тогда мы посмотрим. Очень мне нужно просто руками махать! Это прямо смешно.

Я перестал ходить в секцию.

Только Мишку спрашивал:

– Каково? Всё руками машете?

Я всё смеялся над Мишкой. Дразнил его. И всё спрашивал:

– Ну, каково?

А Мишка молчал. Иногда говорил:

– Никаково.

Однажды он мне говорит:

– Завтра спарринг.

– Чего? – говорю.

– Приходи, – говорит, – сам увидишь. Спарринг – это учебный бой. Мы, в общем, драться будем. То есть работать. По-нашему так.

– Ну работай, работай, – я говорю. – Зайду завтра к вам, поработаем.

Захожу в секцию на другой день.

Тренер спрашивает:

– Ты откуда?

– Я, – говорю, – здесь записан.

– Ах, вот оно что!

– Я в спарринг хочу.

– Ну! – сказал тренер.

Источник: https://MyBook.ru/author/viktor-golyavkin/tetradki-pod-dozhdyom/read/?page=6

Голявкин Виктор — Я жду вас всегда с интересом (Рассказы). Читать книгу бесплатно

синее небо и сиреневую сирень…

Луша

Третий день Жорик сидит с букварем. Трудно читать по складам. Никак не дается слово. Только второй слог запомнит, как забывает первый. Да еще собака лает…

Л-У-ЛУ

Ш-А-ША

Забыл первый слог.

Л-У-ЛУ

Ш-А-ША

Забыл первый слог.

Л-У-ЛУ

Собака лает на дворе. А Жорику трудно.

Сначала — ША.

Потом — ЛУ.

А может, наоборот? Трудно Жорику. Да еще собака лает!

Мешает Жорику собака.

Так, значит, — ШУ.

И получается ►— ШУ-ШУ.

Жорик чешет затылок. Что-то не то.

И еще собака лает…

Надоедливый Миша

Миша выучил наизусть два стихотворения, и не стало от него покоя. Он залезал на табуретки, на диваны, даже на столы и, мотнув головой, начинал сразу читать одно стихотворение за другим.

Один раз он пошел на елку к девочке Маше, не снимая пальто, влез на стул и стал читать одно стихотворение за другим. Маша даже сказала ему: «Миша, ты же не артист!» Но он не слышал, дочитал все до конца, слез со стула и был такой довольный, что даже удивительно!

Надо думать, как он надоел своей бабушке!

Тогда бабушка взяла Мишу в лес. А в лесу была вырубка. И тут Миша увидел такое количество пней, что у него глаза разбежались.

На какой пень становиться?

Он здорово растерялся!

И вот такого растерянного бабушка его привела обратно.

И с тех пор он не читал стихотворений, если у него не просили.

Как я боялся

Когда я впервые шел в школу первого сентября в первый класс, я очень боялся, что меня там будут сразу что-нибудь сложное спрашивать.

Например, спросят: сколько будет 973 и 772? Или: где находится такой-то город, который я не знаю, где он находится. Или заставят быстро читать, а я не смогу — и мне поставят двойку.

Хотя родители меня уверяли, что ничего подобного не произойдет, я все равно волновался.

И вот такой взволнованный, даже напуганный, я вошел в класс, сел за парту и тихо спросил своего соседа:

— Писать умеешь?

Он покачал головой.

— А девятьсот семьдесят три и семьсот семьдесят два можешь сложить?

Он покачал головой и испуганно на меня посмотрел.

— А быстро умеешь читать?

Он совсем перепугался, чуть под парту не полез. Читать он совершенно не умел.

Я кое-как читать умел, но все равно боялся.

В это время учительница спросила меня, как моя фамилия, а я решил, что меня сейчас заставят быстро читать или слагать большие числа, и сказал:

— Я ничего не знаю!

— Чего не знаешь? — удивилась учительница.

— Ничего я не знаю! — крикнул я испуганно.

— А как зовут тебя, знаешь?

— Не знаю! — сказал я.

— Ни фамилии своей, ни имени не знаешь?

— Ничего не знаю! — повторил я.

В классе засмеялись.

Тогда я сквозь шум и смех класса крикнул во все горло:

— Свою фамилию и свое имя я знаю, но больше я ничего не знаю!

Учительница улыбнулась и сказала:

— Кроме имени и фамилии, никто вас больше спрашивать ни о чем не будет. Пока еще никто из вас почти ничего не знает. Для того вы и пришли в школу, чтобы учиться и все знать. Вот с сегодняшнего дня мы и начнем с вами учиться.

Тогда я смело назвал свою фамилию и свое имя.

Мне даже смешно стало, что я сначала боялся.

86

Источник: http://etextread.ru/Book/Read/6358?nP=85

Три рассказа о первоклассниках | Журнал для настоящих пап «Батя»

Чтение на ночь

Забавные для детей и поучительные для взрослых рассказы о первоклассниках.

Советская открытка. Художник С.М.Годына. 1957 г.

Леонид Каминский. Для чего ходят в школу

Когда первоклассники уселись за парты, учительница спросила:

– Кто знает, зачем нужно ходить в школу?

Витя поднял руку и сказал:

– Чтобы научиться читать.

Наташа встала и сказала:

– Чтобы научиться писать.

Юра сказал:

– Чтобы научиться считать.

– Молодцы, — похвалила ребят учительница, — все ответили правильно.

Тут Маша встала, взяла портфель и пошла к двери.

– Ты куда? – удивилась учительница.

– Домой, — ответила Маша. – Мне не нужно ходить в школу, потому что я уже умею читать, писать и считать.

– Это хорошо, — сказала учительница. — Только мне кажется, что ты еще не все умеешь и не все знаешь. Например, сколько будет, если двадцать пять умножить на пять? Как по-английски будет «кошка»? Где живут пингвины?

– А разве все это учат в школе? — спросила Маша.

– Конечно. И почему листья зеленые, и почему светят звезды, и многое другое.
Ну как, остаешься?

– Остаюсь, — сказала Маша и снова села за парту.

Виктор Голявкин. Вот что интересно

Когда Гога начал ходить в первый класс, он знал только две буквы: О — кружочек и Т — молоточек. И всё. Других букв не знал. И читать не умел.

Бабушка пыталась его учить, но он сейчас же придумывал уловку:

— Сейчас, сейчас, бабуся, я тебе вымою посуду.

И он тут же бежал на кухню мыть посуду. И старенькая бабушка забывала про учёбу и даже покупала ему подарки за помощь в хозяйстве. А Гогины родители были в длительной командировке и надеялись на бабушку. И конечно, не знали, что их сын до сих пор читать не научился.

Зато Гога часто мыл пол и посуду, ходил за хлебом, и бабушка всячески хвалила его в письмах родителям. И читала ему вслух. А Гога, устроившись поудобней на диване, слушал с закрытыми глазами. «А зачем мне учиться читать, — рассуждал он, — если бабушка мне вслух читает».

Он и не старался.

И в классе он увиливал как мог.

Учительница ему говорит:

— Прочти-ка вот здесь.

— Хотите, я лучше закрою форточку, чтобы не дуло.

Или:

— У меня так кружится голова, что я сейчас, наверное, упаду…

Он так искусно притворялся, что однажды учительница его к врачу послала. Врач спросил:

— Как здоровье?

— Плохо, — сказал Гога.

— Что болит?

— Всё.

— Ну, тогда иди в класс.

— Почему?

— Потому что у тебя ничего не болит.

— А вы откуда знаете?

— А ты откуда знаешь? — засмеялся врач. И он слегка подтолкнул Гогу к выходу. Больным Гога больше никогда не притворялся, но увиливать продолжал.

И старания одноклассников ни к чему не привели. Сначала к нему Машу-отличницу прикрепили.

— Давай будем серьёзно учиться, — сказала ему Маша.

— Когда? — спросил Гога.

— Да хоть сейчас.

— Сейчас я приду, — сказал Гога.

И он ушёл и не вернулся.

Потом к нему Гришу-отличника прикрепили. Они остались в классе. Но как только Гриша открыл букварь, Гога полез под парту.

— Ты куда? — спросил Гриша.

— Иди сюда, — позвал Гога.

— Зачем?

— А здесь нам никто мешать не будет.

— Да ну тебя! — Гриша, конечно, обиделся и сейчас же ушёл.

Больше к нему никого не прикрепляли.

Время шло. Он увиливал.

Дети читают. Художник Колесник В.А., 1956 г.

Приехали Гогины родители и обнаружили, что их сын не может прочесть ни строчки. Отец схватился за голову, а мать за книжку, которую она привезла своему ребёнку.

— Теперь я каждый вечер, — сказала она, — буду читать вслух эту замечательную книжку своему сыночку.

Бабушка сказала:

— Да, да, я тоже каждый вечер читала вслух Гогочке интересные книжки.

Но отец сказал:

— Очень даже напрасно вы это делали. Наш Гогочка разленился до такой степени, что не может прочесть ни строчки. Прошу всех удалиться на совещание.

И папа вместе с бабушкой и мамой удалились на совещание. А Гога сначала заволновался по поводу совещания, а потом успокоился, когда мама стала ему читать из новой книжки. И даже заболтал ногами от удовольствия и чуть не сплюнул на ковёр.

Но он не знал, что это было за совещание! Что там постановили!

Итак, мама прочла ему полторы страницы после совещания. А он, болтая ногами, наивно воображал, что так и будет дальше продолжаться. Но когда мама остановилась на самом интересном месте, он опять заволновался.

А когда она протянула ему книгу, он ещё больше заволновался.

— А дальше читай сам, — сказала ему мама.

Он сразу предложил:

— Давай я тебе, мамочка, вымою посуду.

И он побежал мыть посуду.

Но и после этого мама отказывалась читать.

Он побежал к отцу.

Отец строго сказал, чтобы он никогда больше не обращался к нему с такими просьбами.

А ему так хотелось узнать, что дальше происходит в этой книжке!

В отчаянии он сел на пол и стал рассматривать картинки. Но по картинкам трудно было понять, что там дальше происходит.

Он принёс книгу в класс. Но одноклассники отказывались ему читать. Даже мало того: Маша тут же ушла, а Гриша вызывающе полез под парту.

Гога пристал к старшекласснику, но тот щёлкнул его по носу и засмеялся.

Как дальше быть?

Ведь он так никогда и не узнает, что дальше в книге написано, пока не прочтёт её.

Оставалось учиться.

Читать самому.

Вот что значит домашнее совещание!

Вот что значит общественность!

Он вскорости прочёл всю книгу и много других книг, но по привычке никогда не забывал сходить за хлебом, вымыть пол или посуду.

Вот что интересно!

Вольт Суслов. Подзатыльник

Шестиклассник восьмикласснику на ногу наступил. Случайно. В столовой за пирожками без очереди полез — и наступил. И получил подзатыльник.

Отскочил шестиклассник на безопасное расстояние и выразился:

— Дылда!

Расстроился шестиклассник. И про пирожки забыл. Пошёл из столовой прочь.

В коридоре с пятиклассником встретился. Дал ему подзатыльник — полегче стало. Потому как ежели тебе подзатыльник дали, а ты его никому отдать не можешь, то уж очень обидно.

— Сильный, да? — насупился пятиклассник. И в другую сторону по коридору потопал.

Мимо девятиклассника прошёл. Мимо семиклассника проследовал. Встретил мальчишку из четвёртого класса. И дал ему подзатыльник. По той же самой причине.

А второкласснику подзатыльник зачем? Ни к чему вовсе. Шмыгнул он носом и побежал искать первоклассника. Кого же ещё? Не старшим же подзатыльники давать?

Первоклассника мне больше всего жалко. У него положение безвыходное: не бежать же из школы в детский сад драться?

Первоклассник от подзатыльника задумчивым сделался. Дома его папа встретил. Спрашивает:

— Ну, что сегодня получил наш первоклассник?

— Да что, — отвечает, — подзатыльник получил. А отметок не ставили.

Открытка. Художник А.М.Грудинин, 1962 г.

Источник: http://rusbatya.ru/tri-rasskaza-o-pervoklassnikah/

Рассказ о говорящей собаке

Когда-то была у Алеши двойка. По пению. А так больше не было двоек. Тройки были. Почти что все тройки были. Одна четверка была когда-то очень давно. А пятерок и вовсе не было.

Ни одной пятерки в жизни не было у человека! Ну, не было так не было, ну что поделаешь! Бывает. Жил Алеша без пятерок. Рос. Из класса в класс переходил. Получал свои положительные тройки.

Показывал всем четверку и говорил:

— Вот, давно было.

И вдруг — пятерка! И главное, за что? За пение. Он получил эту пятерку совершенно случайно. Что-то такое удачно спел, и ему поставили пятерку. И даже еще устно похвалили.

И поэтому вся радость омрачилась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более что явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Ему могут попросту не поверить без фактических данных. Если пятерка была бы в тетрадке, к примеру, за решенную дома задачу или же за диктант, тогда проще простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай.

Пока листы не начнут выскакивать.

На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдет журнал, а утром его принесет обратно. За это время он может с этим журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил момент и украл журнал на переменке.

Он сунул журнал себе в сумку и сидит как ни в чем не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже ничего не сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый.

Похоже было, что он сомневался — был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или без. Он так и не спросил про журнал: мысль о том, что кто-то из учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической практике такого случая не было.

И он, не дожидаясь звонка, тихо вышел, и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.

А Алеша схватил свою сумку и помчался домой. В трамвае он вынул журнал из сумки, нашел там свою пятерку и долго глядел на нее. А когда он уже шел по улице, он вспомнил вдруг, что забыл журнал в трамвае. Когда он это вспомнил, то он прямо чуть не свалился от страха.

Он даже сказал «ой!» или что-то в этом роде. Первая мысль, какая пришла ему в голову, это — бежать за трамваем. Но он быстро понял (он был все-таки сообразительный!), что бежать за трамваем нет смысла, раз он уже уехал. Потом много других мыслей пришло ему в голову.

Но это были все такие незначительные мысли, что о них и говорить не стоит.

Он на миг об этом подумал, а потом вспомнил о маме, бабушке, своем отце и бросил эту затею. Потом он подумал, не пойти ли ему в бюро потерянных вещей, вполне возможно, что журнал там, но тут возникнет подозрение. Его наверняка задержат и привлекут к ответственности.

А он не хотел привлекаться к ответственности, несмотря на то что этого заслуживал.

Он пришел домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь он не мог уснуть и к утру, наверное, еще больше похудел.

Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение.

А во-вторых — пятерка. Одна за всю жизнь — и та пропала. Нет, я понимаю его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но переживания его мне совершенно понятны.

Итак, он пришел утром в школу. Волнуется. Нервничает. В горле комок. В глаза не смотрит.

Приходит учитель. Говорит:

— Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?

Алеша молчит.

Учитель говорит:

— Я вроде бы помню, что приходил в класс с журналом. Даже видел его на столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять по дороге, хотя я очень хорошо помню, как я его взял в учительской и нес по коридору…

Некоторые ребята говорят:

— Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.

Учитель говорит:

— В таком случае, куда он делся?

Тут Алеша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:

— Журнал, наверное, в камере потерянных вещей…

Учитель удивился и говорит:

— Где? Где?

А в классе засмеялись.

Тогда Алеша, очень волнуясь, говорит:

— Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей… он не мог пропасть…

— В какой камере? — говорит учитель.

— Потерянных вещей, — говорит Алеша.

— Ничего не понимаю, — говорит учитель.

Тут Алеша вдруг почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:

— Я просто хотел посоветовать…

Учитель посмотрел на него и печально так говорит:

— Не надо глупости говорить, слышишь?

— Я кондуктор, — говорит она, — прошу прощения. У меня сегодня свободный день, и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае возьмите ваш журнал.

В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:

— Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?

Кондукторша лукаво улыбается и говорит:

— Нет, это ваш журнал.

Тогда учитель хватает у кондукторши журнал и быстро листает.

— Да! Да! Да! — кричит он. — Это наш журнал! Я же помню, что нес его по коридору…

Кондукторша говорит:

— А потом забыли в трамвае?

Учитель смотрит на нее широко раскрытыми глазами. А она, широко улыбаясь, говорит:

— Ну конечно. Вы забыли его в трамвае.

Тогда учитель хватается за голову:

— Господи! Что-то со мной происходит. Как я мог забыть журнал в трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нес его по коридору… Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне все труднее становится преподавать…

Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит «спасибо», и она с улыбкой уходит.

На прощание она говорит учителю:

— В другой раз будьте внимательней.

Учитель сидит за столом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном настроении. Потом он, подперев руками щеки, сидит и смотрит в одну точку.

Тогда встает Алеша и срывающимся голосом говорит:

— Я украл журнал.

Но учитель молчит.

Тогда Алеша опять говорит:

— Это я украл журнал. Поймите.

Учитель вяло говорит:

— Да… да… я понимаю тебя… твой благородный поступок… но это делать ни к чему… Ты мне хочешь помочь… я знаю… взять вину на себя… но зачем это делать, мой милый…

Алеша, чуть не плача, говорит:

— Нет, я вам правду говорю…

Учитель говорит:

— Вы смотрите, он еще настаивает… какой упорный мальчишка… нет, это удивительно благородный мальчишка… Я это ценю, милый, но… раз… такие вещи со мной случаются… нужно подумать об уходе… оставить на время преподавание…

Алеша говорит сквозь слезы:

— Я… вам… правду… говорю…

Учитель резко встает со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло:

— Не надо!

После этого он вытирает слезы платком и быстро уходит.

А как быть Алеше?

Он остается весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.

Он чувствует себя в сто раз хуже, как если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.

— Это значит, что ты еще не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.

И учитель провожает Алешу до угла и читает ему нотацию.

1966

Источник: https://litra.info/book/rasskaz-o-govoryashchey-sobake/page-5.html